Лабунская Галина Викторовна

На сломе эпох.
Художник-педагог Г.В. Лабунская
(1893-1970)

Галина Викторовна Лабунская - человек яркой романтической судьбы. Она родилась 25 мая (по новому стилю) 1893 года в интел­лигентной знатной семье. Детство ее прошло в доме отца матери Цыплакова, который находился в Долгоруковском переулке (ул. Огарева). Дворянский род Цыплаковых имел поместья, завод в Калужской губернии. Дети в этой семье с самого рождения оказывались в атмосфере, благопри­ятствующей воспитанию, развитию в них лучших, разносторонних за­датков. Отец Галины - Виктор Лабунский, врач, поляк по нацио­нальности, умер в год ее рождения от туберкулеза.

Галина Лабунская училась в Алилековской гимназии на Никитс­кой улице, которую с золотой медалью окончила в 1912 году. Вблизи от нее в Спиридоньевском переулке она про­жила значительную часть жизни. Теперь здесь, в Спиридоньевском, живет дочь Г.В. Лабунской - Варвара Алексанровна Эйснер - архи­тектор, с семьей своей дочери. В этом доме сохраняется память о Галине Викторовне, ее архив, атмосфера искусства.

Почему и когда Галина Лабунская заинтересовалась проблемами художественной педагогики? Определенно ответить на этот вопрос сложно, но, обращаясь к фактам биографии, кажется, что находишь ответ. После окончания гимназии она в течение года успешно учится в Императорском Московском Археологическом институте имени Николая II, получает хорошее историческое образование и парал­лельно занимается в школе известного русского художника-импрессиониста Констан­тина Юона. Институт ей окончить не удалось, но именно там она познакомилась с А.В. Бакушинским, читавшим лекции по искусству первобытных народов (1).

Позднее К.Ф. Юон писал в своей автобиографии: «Моя школа просуществовала восемнадцать лет (с 1900 г. - Н.Ф.), и за этот срок в ней обучалось более трех тысяч человек. В числе учащихся в ней можно назвать всем известные имена: скульпторов В.И. Мухину и В.А. Ватагина; живописцев и графиков А.В. Куприна, С.Ю. Судейки­на, В.А. Фаворского, Г.Б. Якулова, архитекторов братьев Весниных, Н.Д. Колли, искусствоведов Н.Г. Машковцева, Н.М. Щекотова и других». Среди учащихся была и Лабунская. Интересно и следующее признание К. Юона, которое объясняет приход в педагогику художников и ис­кусствоведов:

«... Школа прежде всего для меня самого имела большое дис­циплинарное значение.

Педагогическая работа обязывала к систематическому ознаком­лению с исторической и современной художественно-критической ли­тературой. Будучи обязан давать четкие ответы на любой вопрос учащегося, учитель должен прежде всего сам обрести полный поря­док в своем художественном мышлении и привести к четкому единс­тву свои собственные убеждения» (2, с. 211-212).

Профессиональная биография Лабунской началась с активного художественного творчества. Ее живописные произведения экспони­ровались на выставках общества «Союз молодежи» в Москве и Петер­бурге, которое ставило перед собой цель «ознакомление своих чле­нов с современными течениями в искусстве, развитие в них эстети­ческих вкусов путем совместных занятий рисованием и живописью, а также обменом мнений по вопросам искусства, и способствовать взаимному сближению лиц, интересующихся искусством» (2). Выстав­ки устраивались в Петербурге в 1909-13 гг. и в 1917 г. Произве­дения Лабунской выставлялись рядом с работами В.Д. и Д.Д. Бурлю­ков, К.С. Малевича, И.И. Машкова, П.В. Филонова, Н.И. Альтмана, М.Ф. Ларионова, В.Ф. Шехтель и др. В 1914 в Москве она участвовала в выставке под названием «N 4. Выставка картин: футуристы, лу­чисты, примитив». Она состоялась в марте по инициативе М.Ф. Лари­онова и Н.С. Гончаровой. Четвертой выставка была названа в отли­чие от предыдущих выставок этой группы. А предыдущими были: «Бубновый валет» 1910 и 1911 гг., «Ослиный хвост» 1912 г., «Ми­шень» 1913 г. На 4-ой выставке картины Лабунской были рядом с произведениями, которые теперь справедливо определяют понятием русского классического авангарда. Здесь же были работы художни­ков, с которыми в дальнейшем у нее установились дружеские отно­шения: В.Н. Чекрыгина, Л.Ф. Жегина, В.Ф. Шехтель. Экспонировались «пневмо-лучистые построения» Ларионова - плод новой фазы разви­тия его «лучистой» теории, графические фантазии Чекрыгина, шриф­товые эксперименты поэта В. Каменского (11 "железобетонных поэм") (3, с. 278-279). Не случайно квартиру Лабунской и сегодня украшают произве­дения М.Ларионова, В.Чекрыгина, Л.Жегина.

В 1917 г. Г. Лабунская участвовала в выставке, которую по своим задачам можно назвать наиболее демократической среди всех упомянутых - "Жемчужное солнце". Группа художников Замоскво­речья, лидерами которой были А. Волобуев, П. Ратеев, Д. Соболев и Д. Шохин, объединились с целью «организации общедоступных выста­вок современного искусства в местах, населенных рабочим классом» (3, с. 345). Названные имена очень известных и менее известных художни­ков дают возможность представить среду, атмосферу, окружавшую Лабунскую до революции.

Личная жизнь Лабунской складывалась непросто. Первый брак с Владимиром Ливневым оказался недолгим. Через два года после вен­чания врач Владимир Ливнев умирает от страшной болезни, подхва­ченной на фронте во время эпидемии.

Александр Эйснер - второй муж Г. Лабунской, журналист - так­же имел интересный круг общения. Среди его знакомых - М. Волошин, В.Ходасевич. В квартире Лабунской - картины этих художников, ко­торые представляют для семьи не только художественную, но и ме­мориальную ценность. Дочь Лабунской высоко ценит участие А. Эйс­нера в литературном творчестве матери: многие статьи и брошюры о художественном творчестве детей написаны Г.В. Лабунской в соав­торстве с мужем.

До революции Г.В. Лабунская путешествовала в Италию и Фран­цию.

В результате, по-видимому, непростой внутренней борьбы и самооценки своих возможностей Лабунская сделала жизненный выбор: она предпочла педагогику. По воспоминаниям ее дочери Варвары Александровны, Галина Викторовна не любила своей живописи и не показывала ее. Хотя три картины на стенах квартиры дают возмож­ность представить ее жанровые предпочтения: натюрморт, портрет, пейзаж; художественную манеру, отличающуюся строгостью, рацио­нальной выразительностью. Ее живопись вписывается в художествен­ный стиль своего времени, примыкая к художникам, хранившим и развивавшим традиции живописной культуры Московской школы.

Наверное, в не меньшей степени выбор в пользу педагогики заставила сделать и сама жизнь. Семья в 1918 году была не только разорена, но и выселена из собственного дома. Мать умерла в 1919 году. В своей последней книге (незащищенной докторской диссертации) и в воспоминаниях Лабунская напишет: «Итак, в 1918 году я стала учительницей рисования в школе 1 ступени в Сокольниках. […] Из нее еще не испарился дух дореволюционной приходской школы. Этому содействовал может быть и облик самой заведующей школой М.М. Г-ой, необычайно похожей на приветливую, добродушную просвирню, также как и ее домик на цер­ковный домик... Вдова священника очень религиозная, М.М. тогда уже очень преклон­ного возраста, на самом деле была умной, я сказала бы даже муд­рой женщиной, всегда благорасположенная и осторожная… И если М.М. была средоточием и центром общественного педа­гогического Сокольнического круга, то не менее популярной и вли­ятельной личностью в Сокольниках был знаменитый Кедров отец Иоанн, священник сокольнической церкви, известной под названием Кедровской церкви. Проповеди отца Иоанна в то время были извест­ны по всей Москве… Учащиеся школы имени Пушкина в основной своей массе были дети по преимуществу рабочих вальцовых мельниц и мелких ремес­ленников, работающих в многочисленных сокольнических артелях и мастерских».

Г.В. Лабунская раскрывает очень сложный переходный период рубежа 1910-1920-х гг., когда в просвещении детей важное место занимала церковь, не утратили своего значения традиции дореволюционного воспитания.

В области художественного воспитания она оказалась новатором.

«Я смело начала свои уроки с трех видов занятий. Рисование с натуры, составление узоров и роспись глиняной и деревянной посу­ды и рисование на свободные и школьно-комплексные темы.

Для различных возрастов мною подбирались разные модели, но это были по преимуществу игрушки и предметы растительного мира. […]

Весело проходили у нас и занятия "затейным" рисованием, от­куда у меня взялось это название, я и сама не знала.

"Затейное" рисование было по существу тестом на зрительную память детей, на большее или меньшее посильное ими понимание конструкции предмета с его назначением к действиям. Но проходили эти тесты весело и задорно. И они не только давали возможность что-то изучать в ребенке, вскрывая определенные его способности и возможности, но и кое-чему учили их, воспитывая в них наблюда­тельность, способность к элементарному различению формы и цвета предметов, что имело в общем их развитии далеко не маловажное значение.

Как же проводились такие "затейные" рисования?

Дети получали по одинаковому листику бумаги, им давался оп­ределенный отрезок времени 15-20 минут, реже полчаса (в более старших классах). По истечении этого времени рисование заканчи­валось, и класс приступал к оценке выполнения задания. Обычно ри­сунки выполнялись черным и цветными карандашами. Давались, нап­ример, такие задания: нарисовать листья различных деревьев, кто сколько успеет в назначенный срок, цветы, ягоды, насекомых, инс­трументы и т.д. и т.д. Оценка шла не только по количеству - кто успел больше нарисовать листьев, ягод, насекомых, но и по узна­ваемости. Те изображения, которые детьми не узнавались, не могли быть верно названы детьми - в счет не шли. При этом всегда было очень много шума, страшное оживление. Иногда на пороге класса появлялась обеспокоенная М.М., но, окинув орлиным глазом (одним, так как второй ее глаз был незрячий) сразу успокаивалась. "Все понятно, ничего не поделаешь. Это уж затейное рисование". А дети в увлечении сами придумывали темы для затейного рисования и хит­рили, стараясь заранее к нему подготовиться по готовым изображе­ниям, найденным в книгах, что может быть не всегда было вредным. Так возникали во множестве божьи коровки, навозные жуки, стреко­зы, ягода земляника, черника, то чудовищно фантастические, то почти реалистические».

Отмечу, что рисунки Лабунская сохраняла, и систему придуманных ею занятий можно восстановить по коллекции Института художественного образования.

Проблемы художественного воспитания в то время волновали многих представителей культуры.

«По вечерам у меня, - вспоминает Г.В., - собирались друзья художники и музыканты, и мы вместе обдумывали программы художест­венных выступлений в сокольническом доме просвещения, концерты, выставки, беседы, куда нас ввела все та же Мария Михайловна. В этом участвовал и Борис Эрдман, в дальнейшем один из ведущих на­ших театральных художников, который в это время так же работал с детьми и Лев Федорович Жегин, руководивший студией изобразитель­ного искусства в доме просвещения и Евгений Крейн, скрипач и ди­рижер».

Летом устраивались спектакли, в которых участвовали воспитанники детских домов, отдыхавшие на дачах, ранее принадлежавших, главным образом московскому купечеству. «Борис Эрдман … часто делал … эскизы костюмов и декорационных частей… Приезжал к нам и художник Констан­тин Николаевич Истомин, прекрасный живописец и очень интересный теоретик. В то время он был одержим идеей народного массового театра на открытом воздухе, и он иногда рассказывал нашим старшим колонистам о том, какой был раньше массовый народный театр и ка­кой он должен быть в настоящее время, в дни социализма. Блестя­щий эрудит, он очень интересно об этом рассказывал, девочки лю­били его слушать, особенно Люся Петровская, будущий архитектор, не от­ходила от него».

Именно тогда Г.В. Лабунская вместе со своей двоюродной сестрой Верой Пестель создает школу "Детское творчество".

Лабунская вспоминала: «В эти мастерские на Матросской Тишине приезжал к нам А.В. Бакушинс­кий, В.А. Фаворский и «американец» А.У. Зеленко. Девизом этих мас­терских было - "Через творчество к радости труда". Девиз очень характерный для этого времени. Дети рабочих Вальцовой мельницы от 9 до 15 лет сочиняли у нас композиции и орнаменты, рисовали, лепили, шили, расписыва­ли, вышивали, столярничали, пилили и вырезали, монтировали, пе­чатали, формовали и отливали. В мастерских изготовлялись узорные игрушки из фанеры и папье-маше, расписывалась глиняная и дере­вянная посуда, шкатулки, коробочки, изготовляли путем набойки декоративные панно и детские коврики, узорные сумки, шили и вы­шивали детские передники и шапочки. А прежде всего творили, соз­давая ранее никогда не виданные, необычайно радостные, всегда неожиданные, прихотливые, красочные изделия, радовавшие нас.

Экспонаты нашей школы в числе других экспонатов Всероссийс­кой художественно-промышленной выставки были посланы за границу во Францию. В журнале "L'amour pour l'art" отмечались достоинс­тва продукции Всероссийской выставки, характерное национальное своеобразие ее образов, богатство орнамента, ритмичность компо­зиции, насыщенность колорита. В журнале ни слова не говорилось о детском творчестве, речь шла о русском народном искусстве, но в качестве иллюстраций к статье были даны образцы нашего "Детского творчества". А.В. Бакушинский упомянул в своей книге "Художест­венное творчество и воспитание" о нашем опыте, дав ему высокую оценку. Так, наше детище художественно-производственная шко­ла-мастерская "Детское творчество" вошло в историю».

Устремления Г. Лабунской и В. Пестель были сродни идеям, заложен­ным в деятельности просветительской колонии Сетлемент, занимавший досуг детей из рабочих семей творческой деятельностью еще в 1906-1908 гг. Они пыта­лись также понять мир интересов и возможностей ребенка и руко­водствоваться ими в процессе художественного воспитания и твор­ческого развития. Уже в то время Лабунская была знакома с Алек­сандром Устиновичем Зеленко и с Шацкими, основателями колонии Сетлемент.

«Александр Устинович Зеленко был архитектором, работал у академика Ф.И. Шехтеля, затем уехал в Америку. В 1923 году он вернулся и с необычайной энергией принялся насаждать американизм в нашей социалистической Москве. А.У. начал с постройки дома с квартирами по-американски. Первая в Москве двухэтажная квартира из трех комнат была у него, а кончил организацией грандиозных по своему охвату курсов переподготовки учителей по художествен­но-трудовому воспитанию в Центральном институте повышения кадров народного образования. […] На этих курсах учителя практически знакомились с различными, вполне дос­тупными школьникам работами в области прикладной бытовой химии и физики, а также с всевозможными ремеслами. Учились картонажно-переплет­ному делу, простейшим видам художественной печати, печатанью картофельным штампом, делали картонное клише, линогравюру; ке­рамическому, столярному и ткацкому делу, всевозможным видам пле­тения, домоводства и пр. и пр. Я вела там курс под странным наз­ванием "изо-техника", содержанием этого курса было - изо в быту, где занятия по скульптуре были связаны с работой в папье-маше и гипсовой отливкой, дававшие широкие возможности изготовления елочных игрушек, кукольного театра, бутафории для самодеятельных школьных спектаклей, декоративной посуды, макетов, моделей и пр. Рисунок и живопись с орнаментальной росписью, разного вида на­бойки, прикладная графика, оформление школьных журналов, плака­тов, листовок, календарей погоды и т.д. Одним словом, опыт наших мастерских "Детского творчества" лег в основу этого курса.

Учитель уходил с этих курсов несомненно обогащенный, воору­женный целым коробом знаний и практических умений».

С 1922 года углубляется сотрудничество педагогов А.П. Зедде­лер, Г.В. Лабунской и Н.П. Сакулиной с А.В. Бакушинским. Под его руководством они работают в Государственной академии художественных наук в комиссии по изучению примитивного искусства в проявлениях родо­вого и индивидуального творчества. Изучая вопросы восприятия, комиссия вступает в тесный контакт с Е.А. Флериной, начавшей свою деятельность в области художественного воспитания детей в сотрудничестве с Зе­ленко и Шацким в первые годы ХХ века. Комиссия за семь лет развернула колоссальную деятельность: весной 1926 года ею был показан отдел "Детское творчество" на выставке ГЛАВСОЦВОСа. Экспозиция учащихся Лабунской была дополнена показом эволюции детского изобразительного творчества (главным образом, рисунка) с дошкольного до юношеского возраста.

В 1929-30 гг. ГАХН прекратила свое существование, многие сотрудники были арестованы и сосланы. Так, в марте 1930-го года арестован выдающийся искусствовед, теоретик архитектуры А.Г. Габ­ричевский, с семьей которого Галина Викторовна и ее семья была близка на протяжении всей жизни.

В 1931 году Лабунская поступает на работу в Центральный дом художественного воспитания детей им. А.С. Бубнова. Директором ЦДХВД являлся бывший секретарь А.В. Луначарского, разжалованного в то время наркома просвещения, Владимир Давидович Зельдович.

«Величайший энтузиаст своего дела из всех энтузиастов, по­добранных им в этом учреждении». – Так Лабунская начинает свой рассказ о Зельдовиче.

«Не знаю, - пишет она, - каково было образование В.Д., знаю только, что сов­сем еще молодым, чуть ли ни с 17 лет В.Д. работал в качестве секретаря А.В. Луначарского и сумел очень много приобрести зна­ний, а главное интересов и глубокой ориентированности в общест­венно-культурной жизни страны, в ее передовых для того времени исканиях и перспективах и установить широкие связи в художест­венном мире.

Когда я впервые встретилась с В.Д. в Центральном доме, он был молод, очень красив, несмотря на свой внешне несколько из­неженный вид. В.Д. обладал необычайно целенаправленным и власт­ным, хотя и очень противоречивым характером.

Прежде всего хочется отметить три его черты, в значительной мере определявшие возможности развития Центрального дома, труд­ности с этим связанные, ритмы и темпы работы в нем и взаимоотно­шения в коллективе.

Как первую черту я назову смелую предприимчивость. […] Не хватало, например, помеще­ния (Центральный дом помещался в театре в Госцентюзе) для все растущего изо-сектора, и вот Зельдович смело отстраивает на широ­кой площадке лестницы госцентюза помещение для изо-сектора, по­мещение скорей похожее на сценическую площадку, скорее сценичес­кую коробку, чем на рабочую комнату. Вид на нее и на всех нас открывался сразу и очень торжественно внизу лестницы. Впоследс­твии, когда и этого оказалось мало, в Центральном доме невероят­но скоростными способами был надстроен целый этаж в шесть ком­нат, а когда возникла идея о создании постоянной выставки детс­кого рисунка, вновь пошла перестройка - пробивались стены, стро­илось оборудование, и все это не прерывая производственной, тру­доемкой, всегда срочной и шумной работы дома. […]

Второй его чертой была нетерпеливость, азарт. То, что он задумывал, должно было быть выполнено немедленно, все трудности должны быть преодолены, никаких колебаний не могло быть, все возможности для этого должны быть использованы, все связи уста­новлены здесь же.

И третьей замечательной чертой В.Д., за которую ему все прощалось, это была необычайная чуткость и внутреннее удивитель­но дружеское отношение к своим сотрудникам, особенно к тем, кого он ценил и выделял».

Сохранился удиви­тельный документ, рассказывающий о том, каким образом планирова­ла работу сектора изобразительного искусства его заведующая Г.В. Лабунская. Он называется "Памятка 1931-32 уч.года". Процити­рую раздел первый - о научно-исследовательской работе, об орга­низации кабинета-музея по детскому изобразительному творчеству. В связи с этим направлением работы Лабунская записывает: «а) по­лучен систематизированный материал из кабинета по изучению детс­кого творчества из ГАХН (ГАИС) - 6000 рисунков, б) получен сис­тематизированный материал из музея 7-ой опытной станции (школа им. Карла Маркса - Н.Ф.), в) из музея деревенской школы в с. Ус­пенском, г) коллекция рисунков из заграничных школ (Токио, Гам­бурга, Чехо-Словакии, Польши, Швеции и т.д.), д) в ближайшее время будет получен материал из радио ("Пионерская правда" по радио")» (4).

Невозможно удержаться от комментария: в то время, когда арестовывают бывших сотрудников ГАХН, Лабунская спасает коллекцию Акаде­мии художественных наук, о которой Н.П. Сакулина писала в 1927 году: «Комиссия располагает уже материалом по детскому рисунку (свыше 20. 000 экземпляров), коллекцией вещей детского художественно-производственно­го творчества и небольшим собранием предметов примитивного творчества (народная игрушка, пряник и пр.)» (4).

В связи с изучением детского рисунка Лабунская намечает программу работы по трем разделам: «а) научно-исследовательско­му, б) методическому и в) выставочному», выдвигая в качестве пер­вой задачи разборку и систематизацию всего имеющегося материала и подготовку следующих статей: «а) Цель и задачи музея детского рисунка при ЦДХВД, б) Искусство националов, в) Изо-работа в заг­раничных школах, г) многокрасочный альбом "Изо-оформление массо­вых праздников и политкомпаний" для издания в ИЗОГИЗе» (5). Замечу, что коллекционирование носило систематический целенаправленный характер, к середине 1930-х гг. собрание насчитывало 200.000 детских рисунков из разных стран мира (более 20).

Деятельность сектора, а затем Отдела изобразительного ис­кусства не ограничивалась созданием Музея. Он проводил огромную и разностороннюю работу. В отчете за 1935 год Г.В. Лабунская пи­сала: «Изо-сектор имеет следующие разделы работы: а) школьная изо-работа; б) детская внешкольная и самодеятельная изо-работа (школьные и клубные изо-кружки, изо-школы и изо-курсы для детей и подростков); в) работа по организации музея-кабинета детского рисунка» (4). Далее в том же документе Лабунская конкретизирует многообразие видов работы научных сотрудников: «Сектор разраба­тывает программы и другие руководящие документы по вопросам детской изо-работы; ведет научно-исследовательскую работу по указанным видам детской изо-работы; массовые мероприятия, со­действующие развитию детской изо-самодеятельности (выставки, конкурсы, олимпиады и пр.); рецензирует и аннотирует литературу по изо-работе с детьми; ведет работу по изданию альбомов детско­го изо-творчества и пр.; изо-работу с детьми в музеях, на выс­тавках и т.д.; ведет работу по подготовке кадров изо-работников (составление программ для политехнической школы, техникумов, педвузов, курсов), принимает непосредственное участие в курсовых мероприятиях Центрального института повышения квалификации кад­ров народного образования; проводит опытно-показательную работу на базах. При секторе работает общественный изо-совет из педаго­гов» (4).

В секторе вместе с Лабунской работали выпускники ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа (Высшие художественно-технические мастерские, позже переименованные в Высший художественно-технический институт) – Галя Алексеевна Назаревская (зам. зав. сектором и старший методист), на нее возлагалось наблюдение за научно-исследовательской работой и руководство экспериментальной детской группой; Евгения Емельяновна Рожкова (ст. методист по разделу школьной работы). Сельской школой занималась младший методист Н.В. Танашевич. Таким образом, огромный объем работы ложился на плечи четырех сотрудников, у каждого из которых были свои личные и творческие проблемы, своя судьба.

Середину 1930-х годов можно назвать звездным временем для Гали­ны Викторовны Лабунской, несмотря на социальные проблемы и госу­дарственное безумие, царящие вокруг. Она ясно мыслит, действует целеустремленно и бескомпромиссно, поступает независимо, пишет много, свободно. И главное - она очень много знает о предмете своей деятельности, о той ситуации, которая сложилась в то время в художественном образовании разных стран. Она - блестящий педа­гог, любимый учениками; она не только планирует, но и осуществля­ет свои планы, и в этом, кажется, постоянно находит поддержку как в ЦДХВД среди коллег и руководства, так и в среде художест­венно-педагогической общественности.

Главным событием ее жизни стала организация первой в Москве Международной выставки детского рисунка в 1934 году, а затем Музея детского рисунка (история этих событий постоянно отражается на страницах журнала).

В те же годы создаются новые программы для общеобразовательной школы при постоянном консультировании и в соавторстве с П.Я. Павлиновым, которые не приносят ей удовлетворения: искусства в общеобразовательной школе фактически нет. Устраиваются педагогические чтения и семинары, проводятся кон­курсы и выставки детского рисунка разного масштаба, среди кото­рых самым дорогим для Г.В. Лабунской явился конкурс, посвященный 100-летию со дня смерти А.С. Пушкина.

Г.В. Лабунская со своими коллегами стремилась выработать научные и эстетические требова­ния к организации конкурсов детского творчества, определяла критерии оценки рисунков, соответствующие теме конкурсов, возрастным воз­можностям юных художников. Она и ее коллеги стремились выявить детей, увлеченно рисующих, в разных республиках Советского Союза в городе и деревне, нуждаю­щихся в индивидуальном руководстве в форме заочных консультаций. Помогала поступлению в специальные художественные шко­лы, открывавшиеся в 1930-е гг. Связь с подростками, любящими творить, осуществлялась через радио, газету «Пионерская правда» и журнал «Юный художник», автором и членом редколлегии которого она являлась со дня основания.

В своих воспоминаниях Г.В. Лабунская упоминает идеологических недругов, но умалчивает о гуманности, которую она проявляла, имея возможность иногда определять судьбу человека. В начале 1990-х гг. художница Н.Ф. Ливчак вспоминала, как в 1937 году пришла в ИЗО-сектор ЦДХВД поступать на работу. Договорившись заранее с Г.В. Лабунской, она не могла предположить, что накануне ночью арестуют ее мужа. Придя на встречу, Надежда Федоровна не стала скрывать своего состояния и горя. Лабунская и Зельдович, еще не уволенный, приняли ее на работу. В дальнейшем Лабунская стремилась направить Ливчак в командировку именно в Восточную Сибирь, где находился в лагере ее муж. Однажды свидание состоялось: оно было последним в жизни молодых супругов. В конце жизни Н.Ф. Ливчак написала (по воспоминаниям) портрет Лабунской: ей хотелось передать (как она объясняла) не только ее облик, но атмосферу искусства, в которой они работали и общались.

Времена были трагические. Приходилось бороться за свои убеждения. 21 октября 1937 года после ареста наркома просвещения А.С. Бубнова, имя которого носил ЦДХВД, на Г.В. Лабунскую и А.В. Бакушинского городской методист Н.И. Ткаченко написал донос, обвинив их в контрреволюционной деятельности и приверженности идеологии фашизма. Он был настолько уверен в своей победе, что даже подписался под доносом. Г.В. Лабунская подала на него в суд за клевету и была оправдана. Клеветнику вынесли порицание. А.В. Бакушинский скончался от инфаркта через год. Директор и создатель ЦДХВД В.Д. Зельдович был репрессирован.

Во время и после войны научно-исследовательскую работу Г.В. Лабунская совмещает с преподаванием композиции игрушки в Московской городской школе художественных ремесел, в Художествен­но-промышленном училище, с преподавательской деятельностью в Московском государственном педагогическом институте им. Ленина, где некоторое время она вела курс методики преподавания изобра­зительного искусства. Расширение сферы деятельности заставляло разрабатывать множество теоретических и методических вопросов, находившихся на стыке искусства, педагогики и психологии: худо­жественно-творческих способностей, возрастных возможностей уча­щихся в области разных видов изобразительного и декоративного творчества, восприятия искусства и окружающей действительности, истории художественного образования в России, Советском Союзе и за рубежом. При обсуждении этих вопросов в кругу разных специалистов Лабунс­кая умела охранить интересы ребенка, защитить его от преждевре­менной профессионализации; сколько могла, сопротивлялась и идео­логизации детского творчества, подведения его под знаменатель социалистического реализма.

Очиновничивание НИИ художественного воспитания, перевод его в ранг научного учреждения накладывали свой отпечаток на требо­вания, предъявляемые к сотрудникам. Из Отдела изобразительного искусства уволен художник-педагог В.С. Щербаков, не имевший до­кумента о высшем образовании. В структуру НИИ художественного воспитания Ака­демия педагогических наук не включает Музей детского творчест­ва. Может быть, в связи с объявленной в государстве борьбой с космополитизмом. Лабунская всегда рисковала, поддерживая связи с зарубежными учеными, сохраняя верность школе А.В. Бакушинского. Несмотря на предупреждения, она продолжала собирать и в 1950-е годы рисунки детей из разных стран, организовывала международные выставки.

Большое внимание уделяла она формированию научной школы в области художественного воспитания (см. статью о Б.П. Юсове – первом аспиранте Г.В. Лабунской).

Событием для педагогики явилась защита Г.В. Лабунской 30 января 1947 г. кандидатской диссертации на тему “Роль художественного воспитания и образования в развитии детского изобразительного творчества”. Выдающиеся ученые Г.В. Жураковский и А.А. Фортуна­тов выступили в качестве официальных оппонентов.

Музей детского творчества, просуществовавший в структуре ЦДХВД с 1934 по 1947 г., оказался нереализованной мечтой Г.В. Лабунс­кой. Но для нее фонд детского рисунка постоянно сохранял значение исс­ледовательской базы. В последней капитальной работе "Изобрази­тельное творчество детей" (1965 г.) ясно прослеживается ее метод изучения проблем художественного развития: сопоставление исторического опыта с сегодняшним состоянием, изучение творчества конкретного ребенка в процессе развития. Историю же она изучала на основе анализа не только книг и программно-методических материалов, но и на основе анализа их результатов - произведений детского твор­чества. Удивительно, что исследовательский метод Лабунской не получил своего продолжения. Коллекция детского рисунка, архив Лабунской "замолчали" на долгие годы, они оказались неописанными и неизученными. Задача сегодня состоит в возрождении метода Лабунской и работе над проблемами, которые были ею сформулированы в 1931-32 гг. Эта казалось бы скромная задача открывает возможности для изучения «исторического человека» (Франк) в период детства и отрочества, содержания и методов художественного образования в разных странах, а также путей совершенствования содержания художественно-педагогического образования, в центр которого должна быть поставлена «душа ребенка», воплощенная в детском рисунке.

Коллеги высоко ценили Г.В. Лабунскую. Даже в таких формаль­ных документах как служебные характеристики для представления к защите диссертации или предоставления персональной пенсии содер­жатся важные факты ее педагогического и научного творчества и их справедливая оценка. В октябре 1941 г. Н. Сакулина, будучи дирек­тором ЦДХВД, писала: «В течение более 20 лет она проводит боль­шую плодотворную работу по методике школьной и внешкольной изо­работы и пользуется в этой области большим авторитетом. Она яв­ляется составителем целого ряда утвержденных и выпущенных прог­рамм и пособий по художественному образованию и воспитанию де­тей, организатором всесоюзных конкурсов на лучший детский рису­нок и крупнейших выставок детского рисунка у нас и за рубежом, а также постоянным участником подготовки кадров художественного образования и воспитания в Москве и на местах». В 1947 г. Дирек­тор НИИ художественного воспитания К. Головская называет Лабунс­кую «одним из видных специалистов в области изобразительного ис­кусства с детьми(...)" Она подчеркивает ее участие в организации выставок в Париже и Нью-Йорке в 1930-е гг., "где работы Цент­рального дома художественного воспитания детей получили медаль "Гран при" и диплом» (4).

Существенно дополняют представление о Лабунской, ее колле­гах, учителях и учениках, проблемах художественного образования первой половины ХХ века воспоминания, писавшиеся ею в последние месяцы жизни.

Статья написана Н.Н. Фоминой.

Впервые опубликована во втором номере журнала «Искусство и образование» за 1996 год. 

Примечания

1. По воспоминаниям В.А. Эйснер, которые подтверждаются сохранившимися документами, удалось выяснить: в Трудовой книжке, оформленной при поступлении в ЦДХВД, запись в графе образование – “незаконченное высшее”. При реорганизации учреждения в 1946-47 гг. и оформлении документов при защите кандидатской диссертации директор НИИ ХВ АПН РСФСР К. Головская заявит, что документы о высшем образовании были утрачены во время войны.

2. К.Ф. Юон об искусстве, т.2. - М.: Сов. Художник, 1959

3. Золотой век художественных объединений в России и СССР. Справочник по русскому искусству. Сост.: Д.Я.Северюхин, О.Л.Лейкинд. - СПб., изд. Чернышева, 1992

4. Научный архив ИХО РАО