На сломе эпох.
Художник-педагог Г.В. Лабунская
(1893-1970)
Галина Викторовна Лабунская - человек яркой романтической судьбы. Она родилась 25 мая (по новому стилю) 1893 года в интеллигентной знатной семье. Детство ее прошло в доме отца матери Цыплакова, который находился в Долгоруковском переулке (ул. Огарева). Дворянский род Цыплаковых имел поместья, завод в Калужской губернии. Дети в этой семье с самого рождения оказывались в атмосфере, благоприятствующей воспитанию, развитию в них лучших, разносторонних задатков. Отец Галины - Виктор Лабунский, врач, поляк по национальности, умер в год ее рождения от туберкулеза.
Галина Лабунская училась в Алилековской гимназии на Никитской улице, которую с золотой медалью окончила в 1912 году. Вблизи от нее в Спиридоньевском переулке она прожила значительную часть жизни. Теперь здесь, в Спиридоньевском, живет дочь Г.В. Лабунской - Варвара Алексанровна Эйснер - архитектор, с семьей своей дочери. В этом доме сохраняется память о Галине Викторовне, ее архив, атмосфера искусства.
Почему и когда Галина Лабунская заинтересовалась проблемами художественной педагогики? Определенно ответить на этот вопрос сложно, но, обращаясь к фактам биографии, кажется, что находишь ответ. После окончания гимназии она в течение года успешно учится в Императорском Московском Археологическом институте имени Николая II, получает хорошее историческое образование и параллельно занимается в школе известного русского художника-импрессиониста Константина Юона. Институт ей окончить не удалось, но именно там она познакомилась с А.В. Бакушинским, читавшим лекции по искусству первобытных народов (1).
Позднее К.Ф. Юон писал в своей автобиографии: «Моя школа просуществовала восемнадцать лет (с 1900 г. - Н.Ф.), и за этот срок в ней обучалось более трех тысяч человек. В числе учащихся в ней можно назвать всем известные имена: скульпторов В.И. Мухину и В.А. Ватагина; живописцев и графиков А.В. Куприна, С.Ю. Судейкина, В.А. Фаворского, Г.Б. Якулова, архитекторов братьев Весниных, Н.Д. Колли, искусствоведов Н.Г. Машковцева, Н.М. Щекотова и других». Среди учащихся была и Лабунская. Интересно и следующее признание К. Юона, которое объясняет приход в педагогику художников и искусствоведов:
«... Школа прежде всего для меня самого имела большое дисциплинарное значение.
Педагогическая работа обязывала к систематическому ознакомлению с исторической и современной художественно-критической литературой. Будучи обязан давать четкие ответы на любой вопрос учащегося, учитель должен прежде всего сам обрести полный порядок в своем художественном мышлении и привести к четкому единству свои собственные убеждения» (2, с. 211-212).
Профессиональная биография Лабунской началась с активного художественного творчества. Ее живописные произведения экспонировались на выставках общества «Союз молодежи» в Москве и Петербурге, которое ставило перед собой цель «ознакомление своих членов с современными течениями в искусстве, развитие в них эстетических вкусов путем совместных занятий рисованием и живописью, а также обменом мнений по вопросам искусства, и способствовать взаимному сближению лиц, интересующихся искусством» (2). Выставки устраивались в Петербурге в 1909-13 гг. и в 1917 г. Произведения Лабунской выставлялись рядом с работами В.Д. и Д.Д. Бурлюков, К.С. Малевича, И.И. Машкова, П.В. Филонова, Н.И. Альтмана, М.Ф. Ларионова, В.Ф. Шехтель и др. В 1914 в Москве она участвовала в выставке под названием «N 4. Выставка картин: футуристы, лучисты, примитив». Она состоялась в марте по инициативе М.Ф. Ларионова и Н.С. Гончаровой. Четвертой выставка была названа в отличие от предыдущих выставок этой группы. А предыдущими были: «Бубновый валет» 1910 и 1911 гг., «Ослиный хвост» 1912 г., «Мишень» 1913 г. На 4-ой выставке картины Лабунской были рядом с произведениями, которые теперь справедливо определяют понятием русского классического авангарда. Здесь же были работы художников, с которыми в дальнейшем у нее установились дружеские отношения: В.Н. Чекрыгина, Л.Ф. Жегина, В.Ф. Шехтель. Экспонировались «пневмо-лучистые построения» Ларионова - плод новой фазы развития его «лучистой» теории, графические фантазии Чекрыгина, шрифтовые эксперименты поэта В. Каменского (11 "железобетонных поэм") (3, с. 278-279). Не случайно квартиру Лабунской и сегодня украшают произведения М.Ларионова, В.Чекрыгина, Л.Жегина.
В 1917 г. Г. Лабунская участвовала в выставке, которую по своим задачам можно назвать наиболее демократической среди всех упомянутых - "Жемчужное солнце". Группа художников Замоскворечья, лидерами которой были А. Волобуев, П. Ратеев, Д. Соболев и Д. Шохин, объединились с целью «организации общедоступных выставок современного искусства в местах, населенных рабочим классом» (3, с. 345). Названные имена очень известных и менее известных художников дают возможность представить среду, атмосферу, окружавшую Лабунскую до революции.
Личная жизнь Лабунской складывалась непросто. Первый брак с Владимиром Ливневым оказался недолгим. Через два года после венчания врач Владимир Ливнев умирает от страшной болезни, подхваченной на фронте во время эпидемии.
Александр Эйснер - второй муж Г. Лабунской, журналист - также имел интересный круг общения. Среди его знакомых - М. Волошин, В.Ходасевич. В квартире Лабунской - картины этих художников, которые представляют для семьи не только художественную, но и мемориальную ценность. Дочь Лабунской высоко ценит участие А. Эйснера в литературном творчестве матери: многие статьи и брошюры о художественном творчестве детей написаны Г.В. Лабунской в соавторстве с мужем.
До революции Г.В. Лабунская путешествовала в Италию и Францию.
В результате, по-видимому, непростой внутренней борьбы и самооценки своих возможностей Лабунская сделала жизненный выбор: она предпочла педагогику. По воспоминаниям ее дочери Варвары Александровны, Галина Викторовна не любила своей живописи и не показывала ее. Хотя три картины на стенах квартиры дают возможность представить ее жанровые предпочтения: натюрморт, портрет, пейзаж; художественную манеру, отличающуюся строгостью, рациональной выразительностью. Ее живопись вписывается в художественный стиль своего времени, примыкая к художникам, хранившим и развивавшим традиции живописной культуры Московской школы.
Наверное, в не меньшей степени выбор в пользу педагогики заставила сделать и сама жизнь. Семья в 1918 году была не только разорена, но и выселена из собственного дома. Мать умерла в 1919 году. В своей последней книге (незащищенной докторской диссертации) и в воспоминаниях Лабунская напишет: «Итак, в 1918 году я стала учительницей рисования в школе 1 ступени в Сокольниках. […] Из нее еще не испарился дух дореволюционной приходской школы. Этому содействовал может быть и облик самой заведующей школой М.М. Г-ой, необычайно похожей на приветливую, добродушную просвирню, также как и ее домик на церковный домик... Вдова священника очень религиозная, М.М. тогда уже очень преклонного возраста, на самом деле была умной, я сказала бы даже мудрой женщиной, всегда благорасположенная и осторожная… И если М.М. была средоточием и центром общественного педагогического Сокольнического круга, то не менее популярной и влиятельной личностью в Сокольниках был знаменитый Кедров отец Иоанн, священник сокольнической церкви, известной под названием Кедровской церкви. Проповеди отца Иоанна в то время были известны по всей Москве… Учащиеся школы имени Пушкина в основной своей массе были дети по преимуществу рабочих вальцовых мельниц и мелких ремесленников, работающих в многочисленных сокольнических артелях и мастерских».
Г.В. Лабунская раскрывает очень сложный переходный период рубежа 1910-1920-х гг., когда в просвещении детей важное место занимала церковь, не утратили своего значения традиции дореволюционного воспитания.
В области художественного воспитания она оказалась новатором.
«Я смело начала свои уроки с трех видов занятий. Рисование с натуры, составление узоров и роспись глиняной и деревянной посуды и рисование на свободные и школьно-комплексные темы.
Для различных возрастов мною подбирались разные модели, но это были по преимуществу игрушки и предметы растительного мира. […]
Весело проходили у нас и занятия "затейным" рисованием, откуда у меня взялось это название, я и сама не знала.
"Затейное" рисование было по существу тестом на зрительную память детей, на большее или меньшее посильное ими понимание конструкции предмета с его назначением к действиям. Но проходили эти тесты весело и задорно. И они не только давали возможность что-то изучать в ребенке, вскрывая определенные его способности и возможности, но и кое-чему учили их, воспитывая в них наблюдательность, способность к элементарному различению формы и цвета предметов, что имело в общем их развитии далеко не маловажное значение.
Как же проводились такие "затейные" рисования?
Дети получали по одинаковому листику бумаги, им давался определенный отрезок времени 15-20 минут, реже полчаса (в более старших классах). По истечении этого времени рисование заканчивалось, и класс приступал к оценке выполнения задания. Обычно рисунки выполнялись черным и цветными карандашами. Давались, например, такие задания: нарисовать листья различных деревьев, кто сколько успеет в назначенный срок, цветы, ягоды, насекомых, инструменты и т.д. и т.д. Оценка шла не только по количеству - кто успел больше нарисовать листьев, ягод, насекомых, но и по узнаваемости. Те изображения, которые детьми не узнавались, не могли быть верно названы детьми - в счет не шли. При этом всегда было очень много шума, страшное оживление. Иногда на пороге класса появлялась обеспокоенная М.М., но, окинув орлиным глазом (одним, так как второй ее глаз был незрячий) сразу успокаивалась. "Все понятно, ничего не поделаешь. Это уж затейное рисование". А дети в увлечении сами придумывали темы для затейного рисования и хитрили, стараясь заранее к нему подготовиться по готовым изображениям, найденным в книгах, что может быть не всегда было вредным. Так возникали во множестве божьи коровки, навозные жуки, стрекозы, ягода земляника, черника, то чудовищно фантастические, то почти реалистические».
Отмечу, что рисунки Лабунская сохраняла, и систему придуманных ею занятий можно восстановить по коллекции Института художественного образования.
Проблемы художественного воспитания в то время волновали многих представителей культуры.
«По вечерам у меня, - вспоминает Г.В., - собирались друзья художники и музыканты, и мы вместе обдумывали программы художественных выступлений в сокольническом доме просвещения, концерты, выставки, беседы, куда нас ввела все та же Мария Михайловна. В этом участвовал и Борис Эрдман, в дальнейшем один из ведущих наших театральных художников, который в это время так же работал с детьми и Лев Федорович Жегин, руководивший студией изобразительного искусства в доме просвещения и Евгений Крейн, скрипач и дирижер».
Летом устраивались спектакли, в которых участвовали воспитанники детских домов, отдыхавшие на дачах, ранее принадлежавших, главным образом московскому купечеству. «Борис Эрдман … часто делал … эскизы костюмов и декорационных частей… Приезжал к нам и художник Константин Николаевич Истомин, прекрасный живописец и очень интересный теоретик. В то время он был одержим идеей народного массового театра на открытом воздухе, и он иногда рассказывал нашим старшим колонистам о том, какой был раньше массовый народный театр и какой он должен быть в настоящее время, в дни социализма. Блестящий эрудит, он очень интересно об этом рассказывал, девочки любили его слушать, особенно Люся Петровская, будущий архитектор, не отходила от него».
Именно тогда Г.В. Лабунская вместе со своей двоюродной сестрой Верой Пестель создает школу "Детское творчество".
Лабунская вспоминала: «В эти мастерские на Матросской Тишине приезжал к нам А.В. Бакушинский, В.А. Фаворский и «американец» А.У. Зеленко. Девизом этих мастерских было - "Через творчество к радости труда". Девиз очень характерный для этого времени. Дети рабочих Вальцовой мельницы от 9 до 15 лет сочиняли у нас композиции и орнаменты, рисовали, лепили, шили, расписывали, вышивали, столярничали, пилили и вырезали, монтировали, печатали, формовали и отливали. В мастерских изготовлялись узорные игрушки из фанеры и папье-маше, расписывалась глиняная и деревянная посуда, шкатулки, коробочки, изготовляли путем набойки декоративные панно и детские коврики, узорные сумки, шили и вышивали детские передники и шапочки. А прежде всего творили, создавая ранее никогда не виданные, необычайно радостные, всегда неожиданные, прихотливые, красочные изделия, радовавшие нас.
Экспонаты нашей школы в числе других экспонатов Всероссийской художественно-промышленной выставки были посланы за границу во Францию. В журнале "L'amour pour l'art" отмечались достоинства продукции Всероссийской выставки, характерное национальное своеобразие ее образов, богатство орнамента, ритмичность композиции, насыщенность колорита. В журнале ни слова не говорилось о детском творчестве, речь шла о русском народном искусстве, но в качестве иллюстраций к статье были даны образцы нашего "Детского творчества". А.В. Бакушинский упомянул в своей книге "Художественное творчество и воспитание" о нашем опыте, дав ему высокую оценку. Так, наше детище художественно-производственная школа-мастерская "Детское творчество" вошло в историю».
Устремления Г. Лабунской и В. Пестель были сродни идеям, заложенным в деятельности просветительской колонии Сетлемент, занимавший досуг детей из рабочих семей творческой деятельностью еще в 1906-1908 гг. Они пытались также понять мир интересов и возможностей ребенка и руководствоваться ими в процессе художественного воспитания и творческого развития. Уже в то время Лабунская была знакома с Александром Устиновичем Зеленко и с Шацкими, основателями колонии Сетлемент.
«Александр Устинович Зеленко был архитектором, работал у академика Ф.И. Шехтеля, затем уехал в Америку. В 1923 году он вернулся и с необычайной энергией принялся насаждать американизм в нашей социалистической Москве. А.У. начал с постройки дома с квартирами по-американски. Первая в Москве двухэтажная квартира из трех комнат была у него, а кончил организацией грандиозных по своему охвату курсов переподготовки учителей по художественно-трудовому воспитанию в Центральном институте повышения кадров народного образования. […] На этих курсах учителя практически знакомились с различными, вполне доступными школьникам работами в области прикладной бытовой химии и физики, а также с всевозможными ремеслами. Учились картонажно-переплетному делу, простейшим видам художественной печати, печатанью картофельным штампом, делали картонное клише, линогравюру; керамическому, столярному и ткацкому делу, всевозможным видам плетения, домоводства и пр. и пр. Я вела там курс под странным названием "изо-техника", содержанием этого курса было - изо в быту, где занятия по скульптуре были связаны с работой в папье-маше и гипсовой отливкой, дававшие широкие возможности изготовления елочных игрушек, кукольного театра, бутафории для самодеятельных школьных спектаклей, декоративной посуды, макетов, моделей и пр. Рисунок и живопись с орнаментальной росписью, разного вида набойки, прикладная графика, оформление школьных журналов, плакатов, листовок, календарей погоды и т.д. Одним словом, опыт наших мастерских "Детского творчества" лег в основу этого курса.
Учитель уходил с этих курсов несомненно обогащенный, вооруженный целым коробом знаний и практических умений».
С 1922 года углубляется сотрудничество педагогов А.П. Зедделер, Г.В. Лабунской и Н.П. Сакулиной с А.В. Бакушинским. Под его руководством они работают в Государственной академии художественных наук в комиссии по изучению примитивного искусства в проявлениях родового и индивидуального творчества. Изучая вопросы восприятия, комиссия вступает в тесный контакт с Е.А. Флериной, начавшей свою деятельность в области художественного воспитания детей в сотрудничестве с Зеленко и Шацким в первые годы ХХ века. Комиссия за семь лет развернула колоссальную деятельность: весной 1926 года ею был показан отдел "Детское творчество" на выставке ГЛАВСОЦВОСа. Экспозиция учащихся Лабунской была дополнена показом эволюции детского изобразительного творчества (главным образом, рисунка) с дошкольного до юношеского возраста.
В 1929-30 гг. ГАХН прекратила свое существование, многие сотрудники были арестованы и сосланы. Так, в марте 1930-го года арестован выдающийся искусствовед, теоретик архитектуры А.Г. Габричевский, с семьей которого Галина Викторовна и ее семья была близка на протяжении всей жизни.
В 1931 году Лабунская поступает на работу в Центральный дом художественного воспитания детей им. А.С. Бубнова. Директором ЦДХВД являлся бывший секретарь А.В. Луначарского, разжалованного в то время наркома просвещения, Владимир Давидович Зельдович.
«Величайший энтузиаст своего дела из всех энтузиастов, подобранных им в этом учреждении». – Так Лабунская начинает свой рассказ о Зельдовиче.
«Не знаю, - пишет она, - каково было образование В.Д., знаю только, что совсем еще молодым, чуть ли ни с 17 лет В.Д. работал в качестве секретаря А.В. Луначарского и сумел очень много приобрести знаний, а главное интересов и глубокой ориентированности в общественно-культурной жизни страны, в ее передовых для того времени исканиях и перспективах и установить широкие связи в художественном мире.
Когда я впервые встретилась с В.Д. в Центральном доме, он был молод, очень красив, несмотря на свой внешне несколько изнеженный вид. В.Д. обладал необычайно целенаправленным и властным, хотя и очень противоречивым характером.
Прежде всего хочется отметить три его черты, в значительной мере определявшие возможности развития Центрального дома, трудности с этим связанные, ритмы и темпы работы в нем и взаимоотношения в коллективе.
Как первую черту я назову смелую предприимчивость. […] Не хватало, например, помещения (Центральный дом помещался в театре в Госцентюзе) для все растущего изо-сектора, и вот Зельдович смело отстраивает на широкой площадке лестницы госцентюза помещение для изо-сектора, помещение скорей похожее на сценическую площадку, скорее сценическую коробку, чем на рабочую комнату. Вид на нее и на всех нас открывался сразу и очень торжественно внизу лестницы. Впоследствии, когда и этого оказалось мало, в Центральном доме невероятно скоростными способами был надстроен целый этаж в шесть комнат, а когда возникла идея о создании постоянной выставки детского рисунка, вновь пошла перестройка - пробивались стены, строилось оборудование, и все это не прерывая производственной, трудоемкой, всегда срочной и шумной работы дома. […]
Второй его чертой была нетерпеливость, азарт. То, что он задумывал, должно было быть выполнено немедленно, все трудности должны быть преодолены, никаких колебаний не могло быть, все возможности для этого должны быть использованы, все связи установлены здесь же.
И третьей замечательной чертой В.Д., за которую ему все прощалось, это была необычайная чуткость и внутреннее удивительно дружеское отношение к своим сотрудникам, особенно к тем, кого он ценил и выделял».
Сохранился удивительный документ, рассказывающий о том, каким образом планировала работу сектора изобразительного искусства его заведующая Г.В. Лабунская. Он называется "Памятка 1931-32 уч.года". Процитирую раздел первый - о научно-исследовательской работе, об организации кабинета-музея по детскому изобразительному творчеству. В связи с этим направлением работы Лабунская записывает: «а) получен систематизированный материал из кабинета по изучению детского творчества из ГАХН (ГАИС) - 6000 рисунков, б) получен систематизированный материал из музея 7-ой опытной станции (школа им. Карла Маркса - Н.Ф.), в) из музея деревенской школы в с. Успенском, г) коллекция рисунков из заграничных школ (Токио, Гамбурга, Чехо-Словакии, Польши, Швеции и т.д.), д) в ближайшее время будет получен материал из радио ("Пионерская правда" по радио")» (4).
Невозможно удержаться от комментария: в то время, когда арестовывают бывших сотрудников ГАХН, Лабунская спасает коллекцию Академии художественных наук, о которой Н.П. Сакулина писала в 1927 году: «Комиссия располагает уже материалом по детскому рисунку (свыше 20. 000 экземпляров), коллекцией вещей детского художественно-производственного творчества и небольшим собранием предметов примитивного творчества (народная игрушка, пряник и пр.)» (4).
В связи с изучением детского рисунка Лабунская намечает программу работы по трем разделам: «а) научно-исследовательскому, б) методическому и в) выставочному», выдвигая в качестве первой задачи разборку и систематизацию всего имеющегося материала и подготовку следующих статей: «а) Цель и задачи музея детского рисунка при ЦДХВД, б) Искусство националов, в) Изо-работа в заграничных школах, г) многокрасочный альбом "Изо-оформление массовых праздников и политкомпаний" для издания в ИЗОГИЗе» (5). Замечу, что коллекционирование носило систематический целенаправленный характер, к середине 1930-х гг. собрание насчитывало 200.000 детских рисунков из разных стран мира (более 20).
Деятельность сектора, а затем Отдела изобразительного искусства не ограничивалась созданием Музея. Он проводил огромную и разностороннюю работу. В отчете за 1935 год Г.В. Лабунская писала: «Изо-сектор имеет следующие разделы работы: а) школьная изо-работа; б) детская внешкольная и самодеятельная изо-работа (школьные и клубные изо-кружки, изо-школы и изо-курсы для детей и подростков); в) работа по организации музея-кабинета детского рисунка» (4). Далее в том же документе Лабунская конкретизирует многообразие видов работы научных сотрудников: «Сектор разрабатывает программы и другие руководящие документы по вопросам детской изо-работы; ведет научно-исследовательскую работу по указанным видам детской изо-работы; массовые мероприятия, содействующие развитию детской изо-самодеятельности (выставки, конкурсы, олимпиады и пр.); рецензирует и аннотирует литературу по изо-работе с детьми; ведет работу по изданию альбомов детского изо-творчества и пр.; изо-работу с детьми в музеях, на выставках и т.д.; ведет работу по подготовке кадров изо-работников (составление программ для политехнической школы, техникумов, педвузов, курсов), принимает непосредственное участие в курсовых мероприятиях Центрального института повышения квалификации кадров народного образования; проводит опытно-показательную работу на базах. При секторе работает общественный изо-совет из педагогов» (4).
В секторе вместе с Лабунской работали выпускники ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа (Высшие художественно-технические мастерские, позже переименованные в Высший художественно-технический институт) – Галя Алексеевна Назаревская (зам. зав. сектором и старший методист), на нее возлагалось наблюдение за научно-исследовательской работой и руководство экспериментальной детской группой; Евгения Емельяновна Рожкова (ст. методист по разделу школьной работы). Сельской школой занималась младший методист Н.В. Танашевич. Таким образом, огромный объем работы ложился на плечи четырех сотрудников, у каждого из которых были свои личные и творческие проблемы, своя судьба.
Середину 1930-х годов можно назвать звездным временем для Галины Викторовны Лабунской, несмотря на социальные проблемы и государственное безумие, царящие вокруг. Она ясно мыслит, действует целеустремленно и бескомпромиссно, поступает независимо, пишет много, свободно. И главное - она очень много знает о предмете своей деятельности, о той ситуации, которая сложилась в то время в художественном образовании разных стран. Она - блестящий педагог, любимый учениками; она не только планирует, но и осуществляет свои планы, и в этом, кажется, постоянно находит поддержку как в ЦДХВД среди коллег и руководства, так и в среде художественно-педагогической общественности.
Главным событием ее жизни стала организация первой в Москве Международной выставки детского рисунка в 1934 году, а затем Музея детского рисунка (история этих событий постоянно отражается на страницах журнала).
В те же годы создаются новые программы для общеобразовательной школы при постоянном консультировании и в соавторстве с П.Я. Павлиновым, которые не приносят ей удовлетворения: искусства в общеобразовательной школе фактически нет. Устраиваются педагогические чтения и семинары, проводятся конкурсы и выставки детского рисунка разного масштаба, среди которых самым дорогим для Г.В. Лабунской явился конкурс, посвященный 100-летию со дня смерти А.С. Пушкина.
Г.В. Лабунская со своими коллегами стремилась выработать научные и эстетические требования к организации конкурсов детского творчества, определяла критерии оценки рисунков, соответствующие теме конкурсов, возрастным возможностям юных художников. Она и ее коллеги стремились выявить детей, увлеченно рисующих, в разных республиках Советского Союза в городе и деревне, нуждающихся в индивидуальном руководстве в форме заочных консультаций. Помогала поступлению в специальные художественные школы, открывавшиеся в 1930-е гг. Связь с подростками, любящими творить, осуществлялась через радио, газету «Пионерская правда» и журнал «Юный художник», автором и членом редколлегии которого она являлась со дня основания.
В своих воспоминаниях Г.В. Лабунская упоминает идеологических недругов, но умалчивает о гуманности, которую она проявляла, имея возможность иногда определять судьбу человека. В начале 1990-х гг. художница Н.Ф. Ливчак вспоминала, как в 1937 году пришла в ИЗО-сектор ЦДХВД поступать на работу. Договорившись заранее с Г.В. Лабунской, она не могла предположить, что накануне ночью арестуют ее мужа. Придя на встречу, Надежда Федоровна не стала скрывать своего состояния и горя. Лабунская и Зельдович, еще не уволенный, приняли ее на работу. В дальнейшем Лабунская стремилась направить Ливчак в командировку именно в Восточную Сибирь, где находился в лагере ее муж. Однажды свидание состоялось: оно было последним в жизни молодых супругов. В конце жизни Н.Ф. Ливчак написала (по воспоминаниям) портрет Лабунской: ей хотелось передать (как она объясняла) не только ее облик, но атмосферу искусства, в которой они работали и общались.
Времена были трагические. Приходилось бороться за свои убеждения. 21 октября 1937 года после ареста наркома просвещения А.С. Бубнова, имя которого носил ЦДХВД, на Г.В. Лабунскую и А.В. Бакушинского городской методист Н.И. Ткаченко написал донос, обвинив их в контрреволюционной деятельности и приверженности идеологии фашизма. Он был настолько уверен в своей победе, что даже подписался под доносом. Г.В. Лабунская подала на него в суд за клевету и была оправдана. Клеветнику вынесли порицание. А.В. Бакушинский скончался от инфаркта через год. Директор и создатель ЦДХВД В.Д. Зельдович был репрессирован.
Во время и после войны научно-исследовательскую работу Г.В. Лабунская совмещает с преподаванием композиции игрушки в Московской городской школе художественных ремесел, в Художественно-промышленном училище, с преподавательской деятельностью в Московском государственном педагогическом институте им. Ленина, где некоторое время она вела курс методики преподавания изобразительного искусства. Расширение сферы деятельности заставляло разрабатывать множество теоретических и методических вопросов, находившихся на стыке искусства, педагогики и психологии: художественно-творческих способностей, возрастных возможностей учащихся в области разных видов изобразительного и декоративного творчества, восприятия искусства и окружающей действительности, истории художественного образования в России, Советском Союзе и за рубежом. При обсуждении этих вопросов в кругу разных специалистов Лабунская умела охранить интересы ребенка, защитить его от преждевременной профессионализации; сколько могла, сопротивлялась и идеологизации детского творчества, подведения его под знаменатель социалистического реализма.
Очиновничивание НИИ художественного воспитания, перевод его в ранг научного учреждения накладывали свой отпечаток на требования, предъявляемые к сотрудникам. Из Отдела изобразительного искусства уволен художник-педагог В.С. Щербаков, не имевший документа о высшем образовании. В структуру НИИ художественного воспитания Академия педагогических наук не включает Музей детского творчества. Может быть, в связи с объявленной в государстве борьбой с космополитизмом. Лабунская всегда рисковала, поддерживая связи с зарубежными учеными, сохраняя верность школе А.В. Бакушинского. Несмотря на предупреждения, она продолжала собирать и в 1950-е годы рисунки детей из разных стран, организовывала международные выставки.
Большое внимание уделяла она формированию научной школы в области художественного воспитания (см. статью о Б.П. Юсове – первом аспиранте Г.В. Лабунской).
Событием для педагогики явилась защита Г.В. Лабунской 30 января 1947 г. кандидатской диссертации на тему “Роль художественного воспитания и образования в развитии детского изобразительного творчества”. Выдающиеся ученые Г.В. Жураковский и А.А. Фортунатов выступили в качестве официальных оппонентов.
Музей детского творчества, просуществовавший в структуре ЦДХВД с 1934 по 1947 г., оказался нереализованной мечтой Г.В. Лабунской. Но для нее фонд детского рисунка постоянно сохранял значение исследовательской базы. В последней капитальной работе "Изобразительное творчество детей" (1965 г.) ясно прослеживается ее метод изучения проблем художественного развития: сопоставление исторического опыта с сегодняшним состоянием, изучение творчества конкретного ребенка в процессе развития. Историю же она изучала на основе анализа не только книг и программно-методических материалов, но и на основе анализа их результатов - произведений детского творчества. Удивительно, что исследовательский метод Лабунской не получил своего продолжения. Коллекция детского рисунка, архив Лабунской "замолчали" на долгие годы, они оказались неописанными и неизученными. Задача сегодня состоит в возрождении метода Лабунской и работе над проблемами, которые были ею сформулированы в 1931-32 гг. Эта казалось бы скромная задача открывает возможности для изучения «исторического человека» (Франк) в период детства и отрочества, содержания и методов художественного образования в разных странах, а также путей совершенствования содержания художественно-педагогического образования, в центр которого должна быть поставлена «душа ребенка», воплощенная в детском рисунке.
Коллеги высоко ценили Г.В. Лабунскую. Даже в таких формальных документах как служебные характеристики для представления к защите диссертации или предоставления персональной пенсии содержатся важные факты ее педагогического и научного творчества и их справедливая оценка. В октябре 1941 г. Н. Сакулина, будучи директором ЦДХВД, писала: «В течение более 20 лет она проводит большую плодотворную работу по методике школьной и внешкольной изоработы и пользуется в этой области большим авторитетом. Она является составителем целого ряда утвержденных и выпущенных программ и пособий по художественному образованию и воспитанию детей, организатором всесоюзных конкурсов на лучший детский рисунок и крупнейших выставок детского рисунка у нас и за рубежом, а также постоянным участником подготовки кадров художественного образования и воспитания в Москве и на местах». В 1947 г. Директор НИИ художественного воспитания К. Головская называет Лабунскую «одним из видных специалистов в области изобразительного искусства с детьми(...)" Она подчеркивает ее участие в организации выставок в Париже и Нью-Йорке в 1930-е гг., "где работы Центрального дома художественного воспитания детей получили медаль "Гран при" и диплом» (4).
Существенно дополняют представление о Лабунской, ее коллегах, учителях и учениках, проблемах художественного образования первой половины ХХ века воспоминания, писавшиеся ею в последние месяцы жизни.
Статья написана Н.Н. Фоминой.
Впервые опубликована во втором номере журнала «Искусство и образование» за 1996 год.
Примечания
1. По воспоминаниям В.А. Эйснер, которые подтверждаются сохранившимися документами, удалось выяснить: в Трудовой книжке, оформленной при поступлении в ЦДХВД, запись в графе образование – “незаконченное высшее”. При реорганизации учреждения в 1946-47 гг. и оформлении документов при защите кандидатской диссертации директор НИИ ХВ АПН РСФСР К. Головская заявит, что документы о высшем образовании были утрачены во время войны.
2. К.Ф. Юон об искусстве, т.2. - М.: Сов. Художник, 1959
3. Золотой век художественных объединений в России и СССР. Справочник по русскому искусству. Сост.: Д.Я.Северюхин, О.Л.Лейкинд. - СПб., изд. Чернышева, 1992
4. Научный архив ИХО РАО